Доминик Гонсалес-Фёрстер, представитель французской художественной сцены, участвовала пять лет назад в Европейской биеннале современного искусства Manifesta 10 в Эрмитаже по приглашению немецкого куратора Каспера Кёнига. В рамках исследовательской программы «Manifesta.Backstage» публикуем интервью из международной газеты Aperto (2016).
Художница работает на тонкой грани со-временного искусства и театрализации, перформативности и ситуаций, сотканных из прошлого и будущего. Мы встретилась с Доминик в Париже, в кафе Paris Beaubourg, которое располагается напротив Центра Помпиду, где в тот момент проходила ретроспективная выставка художницы. Пристально наблюдая за посетителями на выставке, попытались поймать момент настоящего.
Как правило, мы рассматриваем время в широком аспекте: его течение, феномен безвременья и пр. С философской точки зрения время есть отличие объекта от самого себя. Как вы понимаете время и как работаете с ним?
Разумеется, время — категория особенная, и существует множество способов, чтобы познать его: как биографию, нарратив, социальный конструкт, путешествие и т. д. Могу привести несколько примеров из собственной практики. Скажем, выставка TH.2058 отсылала к будущему, а Splendide Hotel — к прошлому: в качестве экспозиционного пространства я использовала ось времени, и оба проекта помогли мне её выстроить.
В своей ранней работе 1985 года я выставила объект: на радиоприемнике со встроенными часами стоит ваза с живой лилией. В 2008-м я сделала перекидной календарь, актуальный до 2020-го: каждый месяц в нём длится в течение года.
В фильме Вуди Аллена «Полночь в Париже» герои совершают путешествие в прошлое — в поисках «золотого века». Каждая новая эпоха полагает, что время расцвета пришлось на предыдущий период и безвозвратно минуло. Существует ли для вас такая «золотая пора» в истории XIX или XX века?
Будь у меня машина времени, я бы хотела попасть в несколько эпох: 1880-е в Париже, 1920-е в Нью-Йорке и 1960-е в Рио-де-Жанейро. Но ни одна из них мне не кажется «золотой порой». Здесь важны контекст и люди, с которыми ты в этом времени оказываешься. Литература даёт хороший опыт переживания других хронотопов.
Театр или кино? Сцена или камерная аудитория? День или ночь? Тень или свет? Воображаемое или реальное?
А зачем выбирать? Все эти вещи, располагаясь последовательно или наслаиваясь друг на друга, могут составлять одну сущность.
Как вы выбираете своих героев из прошлого? Что объединяет их и в чём они различны?
Мои призраки из прошлого — это персонажи, чьё литературное творчество, работы в кино, опере, музыке я ценю. Они привлекают меня своей одержимостью эпохой и способностью выражать её симптомы.
Вы помните первую прочитанную книгу?
Первой большой книгой, которую я прочла сама, был роман Жюля Верна «Двадцать тысяч льё под водой». Меня впечатлили описание библиотеки и разных комнат на борту подлодки, описание подводной жизни.
«Описания собственной жизни чередовались в его рассказах с картинами мироустройства, куда всегда был вплетён мотив исследования гигантской библиотеки, в которую превратился мир». Это цитата из книги Энрике Вила-Матаса, использованная вами в архивном проекте Literatura Expandida. Не могли бы вы рассказать, как себе представляете подобную гигантскую библиотеку?
Думаю, это не пространство, а скорее система, где одни книги отсылают к другим книгам, они в свою очередь ведут к третьим, которые генерируют новые пространства и двери, ведущие к ещё новым книгам. И каждая книга или писатель — часть гигантского, бесконечного пространства книг, в котором мы с вами живём.
Текст: Елена Юшина
Заглавная иллюстрация: Доминик Гонсалес-Фёрстер в образе Вики
