Объединение «Государственные музеи Берлина» (Staatliche Museen zu Berlin) получило в дар одну из крупнейших коллекций современного искусства и минимализма, заложенную в 1968 году Эджидио Марцоной. В неё входят, например, работы французского художника-концептуалиста Даниэля Бюрена, голландского скульптора Яна Диббетса, американского художника Карла Андре и мн. др. Часть картин, скульптур и объектов на протяжении нескольких лет были включены в экспозицию A-Z. Die Sammlung Marzona Музея современности (Гамбургский вокзал).
В преддверии открытия выставки — 26 июля в 19:00 — «Открытый архив. Наедине с собой» от Читального зала Aperto Masters, мы публикуем разговор с немецким коллекционером итальянского происхождения Эджидио Марцона, который не только входит в число важнейших собирателей современного искусства в мире, но и является хранителем уникальной сегодня верности устаревшим формам общения. Разговаривая об архиве и времени, мы познакомимся со взглядом истинного ценителя памяти в искусстве.
Елена Юшина: Архив видится мне основным методом сбора и систематизации информации. А как вы определяете архив?
Эджидио Марцона: Моё представление об архиве сформировалось, когда я организовал свой издательский дом. Все выпущенные мной издания основывались на результатах моих же исследований. К примеру, работая над своей первой книгой о фотографии Баухауза, я три года путешествовал, встречаясь с выходцами из Баухауза в разных точках мира: в Австралии, Южной Америке, Канаде, Швейцарии. Для этого издания я приобрёл кое-какие архивные материалы. Я начал покупать предметы искусства, не имея никакого представления о коллекционировании. В 1960-х годах произведения искусства меня не интересовали. Меня занимали вопросы, которые они поднимали.
Вы помните своё первое приобретение?
Первым предметом тогда ещё не существовавшей коллекции была картина Роберта Раймана. Я купил её в 1967 году за 300 долларов, чем очень огорчил домочадцев: они были убеждены, что деньги потрачены впустую.
Как вы решились основать собственный издательский дом, и с какой книги всё началось?
Я никогда не изучал историю искусства. По образованию я инженер. Издательский дом стал для меня серьёзным исследовательским проектом, посвящённым образованию, научным исследованиям и процессу публикации. Затем я начал покупать искусство в 1960-х: концептуализм, минимализм, арте повера и ленд-арт. Потом взял перерыв и на рубеже 1960–1970-х основал издательский дом. За 15 лет опубликовал около сотни книг, после чего снова взял перерыв и завершил исследовательский проект, связанный с издательским домом. Я отправился в гараж, где хранил бóльшую часть купленных предметов. Около 90 процентов имевшихся там книг было посвящено модернизму. Я понял, что коллекция сложилась действительно хорошая, и начал формировать из неё некий хронологический портрет. У меня появилась идея посвятить свой архив авангарду XX века: футуризму, супрематизму и прочим «измам», вплоть до постмодернизма. Как коллекционер я не был заинтересован в том, чтобы покупать работы одного-единственного художника. Мне хотелось собрать картину эпохи подобно мозаике. Фамилия художника первой книги вам наверняка покажется знакомой: Пономаренко. Он был моим близким другом. Мы многое пережили вместе. В частности, ездили в Африку и ловили гигантских насекомых.
Ваш архив — этакий пазл?
Основой архива была работа издательского дома, и с этим связан негативный опыт. В 1990-х я утратил значительную часть своего личного архива из-за наводнения в Италии. Вода проникла в дом и за 20 минут поднялась на два метра. В тот самый момент я осознал всю ценность своего собрания. Параллельно с коллекцией художественных произведений я покупал завершённые архивы Конрада Фишера, Джона Вебера и художников по всему миру.
Коллекционирование, компоновка и каталогизация материала — дело вашей жизни.
Это — весёлое занятие. Когда у меня есть новый материал, я стараюсь, по мере возможности, заниматься им самостоятельно или прибегаю к помощи куратора в Библиотеке искусств в Берлине. Читать все эти письма — что-то невероятное. В цифровом мире уже не существует личных писем и документов. С приходом компьютеров и электронной почты произошли колоссальные изменения. Ужасно жаль, что мы утратили такую важную часть нашей культуры, как письмо от руки.
Какова выставочная история вашего архива?
В 1980–1990-х годах я много работал с собственной коллекцией и разными архивами. В 1988-м организовал несколько показов своего собрания. Первый состоялся в Музее искусств Билефельда — прекрасной постройке Филипа Джонсона. В 1995-м прошёл большой показ во Дворце Лихтенштейнов, в котором тогда располагался mumok (Музей современного искусства Фонда Людвига в Вене). В 2000-м я организовал выставку в Музее Рима, а годом позднее — на вилле Манин. С виллой Манин связана любопытная история. Выставиться там меня пригласил молодой куратор, с которым я познакомился в Мюнхене. Будучи студентом, он писал работу по старинным замкам и виллам Северной Италии. Он предложил мне сделать выставку моей коллекции, но прежде я должен был прожить шесть месяцев на старинной вилле. Я провёл исследование. Семья Манин оказалась родом из того же региона Италии, что и я, но в своё время она переехала во Флоренцию, где учредила первую банковскую систему в мире. Разумеется, семейство разбогатело и прославилось. В каждом итальянском городе есть улица Манин. Вернуться на север Венеции, где последний венецианский дож Людовико Манин и построил родовую виллу, семью вынудил конфликт между белыми и чёрными гвельфами, который разразился во Флоренции. Вилла была самым настоящим воплощением власти, и я не мог в ней оставаться. Кроме прочего, она использовалась в качестве штаб-квартиры Наполеона, где он вёл переговоры с династией Габсбургов, в результате чего был заключён Кампоформийский мир, который полностью изменил судьбу Европы. Наконец, здесь находилась крупнейшая в Европе шёлковая мануфактура.
Вы собираетесь представить свой архив в Национальной галерее Берлина. Что это будет за проект?
Я хочу создать нечто вроде лос-анджелесского Центра Гетти. Мне бы хотелось представить архив так, чтобы он был открыт интерпретациям. Архив — это своеобразное собрание произведений искусства, мебели, образцов и прототипов. Надеюсь, Новая национальная галерея завершит своё обновление в течение четырёх лет, и тогда же мы откроем архивный центр.
Архивный центр будет доступен для свободного посещения?
Идея в том, чтобы разбить его на три отдела. В первом устроим хранилище, второй — для учащихся и студентов, а в третьем разместим экспозицию. Для свободного посещения станет доступен третий отдел — своего рода введение в историю авангарда XX века. Экспозиция будет постоянно меняться. Я непрерывно пополняю коллекцию, недавно приобрёл очень важный архив в Италии.
Архивы — это конкурентный рынок?
По-разному бывает. К примеру, Джон Вебер, очень уважаемый галерист в Нью-Йорке, стал банкротом. За несколько лет до этого я купил часть его архива: ему тогда требовались деньги. Когда же он обанкротился, дело пошло в суд, и был организован аукцион, где участвовали дилер из Калифорнии, представитель архива Центра Гетти и я. Мы бились с законниками два месяца, но Джон знал ситуацию и посвятил меня в некоторые тонкости. В итоге финальное предложение сделал я — и выиграл.
Это двойная игра: приобретать архив и лишь затем обнаруживать, что в нём находится то, о чём ты и не догадывался…
Игра в рулетку — важная составляющая.
В данный момент вы демонстрируете свой архив, сотрудничая с разными институциями, например в Польше.
В Польше я работаю с Художественным музеем Лодзи, где мы организовали выставку «DADA Impulse». На ней было своего рода окошко в мой архив — комната с разными программами и материалами. Мне нравится идея сотрудничества, взаимного обмена. Работа с Восточной Европой даёт мне много новой информации, я это ценю.
Текст: Елена Юшина (газета Aperto Game Over, 2016)
Заглавная иллюстрация: Эджидио Марцона за работой в архиве
